Неточные совпадения
Скоро вслед за ними все угомонилось, и гостиница объялась непробудным сном; только в одном окошечке виден еще был свет, где жил какой-то приехавший из Рязани поручик, большой, по-видимому, охотник
до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал
пятую.
А как кончил бы, из
пятой да из второй вынул бы по кредитке, да опять на свет, да опять сомнительно, «перемените, пожалуйста», — да
до седьмого поту конторщика бы довел, так что он меня как и с рук-то сбыть уж не знал бы!
— Удивляюсь, как вас занесло в такое захолустье, — говорил он, рассматривая книги в шкафе. — Тут даже прокурор
до того одичал, что Верхарна с Ведекиндом смешивает. Погибает от диабета. Губернатор уверен, что Короленко — родоначальник всех событий девятьсот
пятого года. Директриса гимназии доказывает, что граммофон и кинематограф утверждают веру в привидения, в загробную жизнь и вообще — в чертовщину.
— Начальство очень обозлилось за
пятый год. Травят мужиков. Брата двоюродного моего в каторгу на четыре года погнали, а шабра — умнейший, спокойный был мужик, — так его и вовсе повесили. С баб и то взыскивают, за старое-то, да! Разыгралось начальство прямо…
до бесстыдства! А помещики-то новые, отрубники, хуторяне действуют вровень с полицией. Беднота говорит про них: «Бывало — сами водили нас усадьбы жечь, господ сводить с земли, а теперь вот…»
«Да, долго еще
до прогресса! — думал Райский, слушая раздававшиеся ему вслед детские голоса и проходя в
пятый раз по одним и тем же улицам и опять не встречая живой души. — Что за фигуры, что за нравы, какие явления! Все, все годятся в роман: все эти штрихи, оттенки, обстановка — перлы для кисти! Каков-то Леонтий: изменился или все тот же ученый, но недогадливый младенец? Он — тоже находка для художника!»
— Как нечего! Вот Козлов читает
пятый год Саллюстия, Ксенофонта да Гомера с Горацием: один год с начала
до конца, а другой от конца
до начала — все прокисли было здесь… В гимназии плесень завелась.
— Где monsieur Борис? — спрашивала уже в
пятый раз Полина Карповна, и
до ужина, и после ужина, у всех. Наконец обратилась с этим вопросом и к бабушке.
— Ровно от трех
до половины
пятого.
Лет двенадцать назад, еще
до китайской войны, привоз увеличился вдвое, то есть более, нежели на сумму тридцать миллионов серебром, и привоз опиума составлял уже четыре
пятых и только одну
пятую других товаров.
Третий,
пятый, десятый и так далее дни текли однообразно. Мы читали, гуляли, рассеянно слушали пальбу инсургентов и империалистов, обедали три раза в день, переделали все свои дела, отправили почту, и, между прочим, адмирал отправил курьером в Петербург лейтенанта Кроуна с донесениями, образчиками товаров и прочими результатами нашего путешествия
до сих мест. Стало скучно. «Куда бы нибудь в другое место пора! — твердили мы. — Всех здесь знаем, и все знают нас. Со всеми кланяемся и разговариваем».
Маршрут рассчитывается так: первый день — от моря
до реки Ионя 3-я, второй — от реки Ионя 3-я
до реки Буй, третий — от реки Буй
до реки Бягаму, четвертый — от реки Бягаму
до реки Цзагды и
пятый —
до перевала.
В полдень мы были на половине пути от Тадушу
до перевала, а к вечеру дошли
до реки Удагоу [У-да-гоу —
пятая большая долина.], самого верхнего притока Динзахе.
Эта тропа считается тяжелой как для лошадей, так и для пешеходов. По
пятому, последнему распадку она поворачивает на запад и идет вверх
до перевала, высота которого равна 350 м. Подъем со стороны моря крутой, а спуск к реке Санхобе пологий.
Никто, не исключая и детей,
до звезды не ел: обедать подавали не ранее
пятого часа, но отец обыкновенно и к обеду не выходил, а ограничивался двумя чашками чая, которые выпивал после всенощной на сон грядущий.
Действительно, в половине
пятого у околицы на выезде Ильинки показывается желтая четвероместная карета, которую трусцой спускает с пригорка четверка старых, совсем белых лошадей. Затем карета въезжает на мостовник и медленно ползет по нем
до самой церкви.
Лопахин. Знаете, я встаю в
пятом часу утра, работаю с утра
до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…
В
пятом часу я в Екшайске, на постоялом дворе; переждал
до рассвета, и только
до рассвета; в седьмом часу у Трепалова.
— Тебя еще сечь можно, Коля,
до того ты еще глуп. За всем, что потребуется, можете обращаться к Матрене; обедают в половине
пятого. Можете обедать вместе с нами, можете и у себя в комнате, как вам угодно. Пойдем, Коля, не мешай им.
И верите ли: каждое утро он нам здесь эту же речь пересказывает, точь-в-точь, как там ее говорил;
пятый раз сегодня; вот пред самым вашим приходом читал,
до того понравилось.
Адам «начертан» богом
пятого марта в шестом часу дня; без души он пролетал тридцать лет, без Евы жил тридцать дней, а в раю всего был от шестого часу
до девятого; сатана зародился на море Тивериадском, в девятом валу, а на небе он был не более получаса; болезни в человеке оттого, что диавол «истыкал тело Адама» в то время, когда господь уходил на небо за душой, и т. д., и т. д.
Веришь ли, что, бывало, в Алексеевском равелине, — несмотря на допросы, очные ставки и все прибаутки не совсем забавного положения, я
до того забывался, что, ходя диагонально по своему
пятому Nомeру, несознательно подходил к двери и хотел идти за мыслию, которая забывала о замке и страже.
Лестница прямо от моей квартиры, с
пятого этажа
до четвертого, шла винтом; с четвертого же начиналась прямая.
Дворовые встрепенулись; генерал — летом в белом пикейном сюртучке с форменными пуговицами, зимой в коротеньком дубленом полушубке и всегда в серо-синеватых брюках с выпушкой в обтяжку и в сапогах со шпорами — с утра
до вечера бродил по полям, садам и огородам; за ним по
пятам, как тень, всюду следовал Иона Чибисов для принятия приказаний.
На этого верного слугу было возложено довольно щекотливое поручение: конвоировать
до Заозерного завода «галок» Раисы Павловны, потому что они среди остального дамского общества, без своей патронессы, являлись
пятым колесом, несмотря на всесильное покровительство Прейна; другим не менее важным поручением было встретить и устроить Прозоровых, потому что m-me Дымцевич, царившая в Заозерном на правах управительши, питала к Луше вместе с другими дамами органическое отвращение.
Этот вялый, опустившийся на вид человек был страшно суров с солдатами и не только позволял драться унтер-офицерам, но и сам бил жестоко,
до крови,
до того, что провинившийся падал с ног под его ударами. Зато к солдатским нуждам он был внимателен
до тонкости: денег, приходивших из деревни, не задерживал и каждый день следил лично за ротным котлом, хотя суммами от вольных работ распоряжался по своему усмотрению. Только в одной
пятой роте люди выглядели сытнее и веселее, чем у него.
— Я говорю: «Ну где теперь Александру Федорычу быть? — продолжала Марья Михайловна, — уж половина
пятого». — «Нет, говорит, maman, надо подождать, — он будет». Смотрю, три четверти: «Воля твоя, говорю я, Наденька: Александр Федорыч, верно, в гостях, не будет; я проголодалась». — «Нет, говорит, еще подождать надо,
до пяти часов». Так и проморила меня. Что, неправда, сударыня?
— Все еще не понимаешь! А затем, мой милый, что он сначала будет с ума сходить от ревности и досады, потом охладеет. Это у него скоро следует одно за другим. Он самолюбив
до глупости. Квартира тогда не понадобится, капитал останется цел, заводские дела пойдут своим чередом… ну, понимаешь? Уж это в
пятый раз я с ним играю шутку: прежде, бывало, когда был холостой и помоложе, сам, а не то кого-нибудь из приятелей подошлю.
Обедать мы решили у Яра в
пятом часу; но так как Володя поехал к Дубкову, а Дмитрий тоже по своей привычке исчез куда-то, сказав, что у него есть
до обеда одно дело, то я мог употребить два часа времени, как мне хотелось.
— Слушай, баточка мой, это я теперь тебе в последнее зачитаю, — и с этим дьякон начал Евангелие от Иоанна. Он прошел четыре главы и, дочитав
до главы
пятой, стал на одном стихе и, вздохнув, повторил дважды великое обещание: «Яко грядет час и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и, услышавши, оживут».
Передонов старался припомнить Пыльникова, да как-то все не мог ясно представить его себе.
До сих пор он мало обращал внимания на этого нового ученика и презирал его за смазливость и чистоту, за то, что он вел себя скромно, учился хорошо и был самым младшим по возрасту из учеников
пятого класса. Теперь же Варварин рассказ зажег в нем блудливое любопытство. Нескромные мысли медленно зашевелились в его темной голове…
Он говорил всегда одно и то же: о кротости, терпении, любви и всегда — аккуратно
до половины
пятого.
В хаотическом виде все эти мысли мелькали в голове помпадура. Одну минуту ему даже померещилось, что он как будто совсем лишний человек, вроде
пятого колеса в колеснице; но в следующее затем мгновение эта мысль представилась ему
до того обидною и дикою, что он даже весь покраснел от негодования. А так как он вообще не мог порядком разобраться с своими мыслями, то выходили какие-то душевные сумерки, в которых свет хотя и борется с тьмою, но в конце концов тьма все-таки должна остаться победительницею.
Если вы устремитесь прежде всего на уничтожение вредно действующих причин от холода и голода, тогда надо будет лечить не народ, а некоторых других особ, из которых каждой надо будет или выпустить крови от одной
пятой до шестой части веса всего тела, или же подвесить их каждого минут на пятнадцать на веревку.
Предостерегаю вас: читать эти брошюры, как обыкновенно путные книги читают, с начала
до конца — труд непосильный и в высшей степени бесплодный. Но перелистовать их, с
пятого на десятое, дело не лишнее. Во-первых, для вас сделается ясным, какие запретные мысли русский грамотей находится вынужденным прятать от бдительности цензорского ока; во-вторых, вы узнаете,
до каких пределов может дойти несознанность мысли, в счастливом соединении с пустословием и малограмотностью.
Один раз Долинский возвращался домой часу в
пятом самого ненастного зимнего дня. Холодный мелкий дождик, вперемежку с ледянистой мглою и маленькими хлопочками мокрого снега, пробили его насквозь, пока он добрался на империале омнибуса от rue de Seine [улицы Сены (франц.).] из Латинского квартала
до своих батиньольских вершин.
В девяносто
пятом году, когда была эскадра наша в Сицилии, купил я его еще мичманом и сшил с него мундир; в восемьсот первом, при Павле Петровиче, я был сделан лейтенантом, — сукно было совсем новешенькое; в восемьсот четырнадцатом сделал экспедицию вокруг света, и вот только по швам немного поистерлось; в восемьсот пятнадцатом вышел в отставку, только перелицевал: уж десять лет ношу —
до сих пор почти что новый.
Все время, пока мы шли
до конторы, за нами по
пятам пробирался небольшой взлохмаченный мужичонка в лаптях и в широком халате, какие носят только вятские. Он терпеливо и покорно выждал, пока Осип Иваныч ругался направо и налево, а потом как-то вяло проговорил...
Во-первых — вы хорошенькая, во-вторых — вдова, в третьих — благородная, в-четвертых — бедная (потому что вы действительно небогатая), в-пятых — вы очень благоразумная дама, следственно, будете любить его, держать его в хлопочках, прогоните ту барыню в толчки, повезете его за границу, будете кормить его манной кашкой и конфектами, все это ровно
до той минуты, когда он оставит сей бренный мир, что будет ровно через год, а может быть, и через два месяца с половиною.
Катер шел близко к кустам, которыми поросла дамба от
пятого бакена
до Ледяного Ручья.
Для матери и рассыпбвшейся пеплом бабушки этот ребенок был идолом; сестры в ней не слыхали души; слуги любили ее
до безумия; а старый подмастерье Норка, суровый Герман Верман, даже часто отказывал себе в
пятой гальбе пива единственно для того только, чтобы принести завтра фрейлейн Марье хоть апельсин, хоть два пирожных, хоть, наконец, пару яблок.
Так рассуждая, господин Голядкин поднялся
до второго этажа и остановился перед квартирою
пятого нумера, на дверях которого помещена была красивая медная дощечка с надписью...
Словом сказать, представление об этом «собственном угле» было всегда
до того присуще мне, что когда жить за родительским хребтом сделалось уже неловко, а старое, насиженное гнездо, по воле случая, не дошло
до рук, то мысль об обретении нового гнезда начала преследовать меня, так сказать, по
пятам.
Прогулка длилась час, в два часа все садились за приготовительный получасовой урок, а от половины третьего
до половины
пятого шли два послеобеденных урока в младших классах; а в двух старших присоединялся от половины
пятого до половины шестого третий послеобеденный ежедневный латинский урок независимо от утреннего.
Латинских уроков Гульч давал нам ежедневно два: утром мы читали Ливия и через день переводили изустно с немецкого на латинский, а после обеда, с половины
пятого до половины шестого, неизменно читали Энеиду, из которой, в случае плохой подготовки, приходилось учить стихи наизусть.
Девушка села на стул так осторожно, точно боялась, что стул улетит из-под нее. Просто, как никто этого не делает, она рассказала мне, что только
пятый день начала ходить, а
до того почти три месяца лежала в постели — у нее отнялись руки и ноги.
Метель! Метель!.. И как это вдруг. Как неожиданно!!. А
до того времени стояла прекрасная погода. В полдень слегка морозило; солнце, ослепительно сверкая по снегу и заставляя всех щуриться, прибавляло к веселости и пестроте уличного петербургского населения, праздновавшего
пятый день Масленицы. Так продолжалось почти
до трех часов,
до начала сумерек, и вдруг налетела туча, поднялся ветер, и снег повалил с такою густотою, что в первые минуты ничего нельзя было разобрать на улице.
Это
пятый вопрос: «Отчего у нас тяжущиеся не печатают тяжеб своих и решений правительства?» — Императрица говорит: «Для того, что вольных типографий
до 1782 года не было».
Титулярная советница, несмотря на сорок
пятый год жизни, хранила еще в груди своей сердце, способное любить: когда Бешметев уехал на вакацию, она с ужасом догадалась, что питает к своему постояльцу не привычку, а чувство более нежное, более страстное, потому что, в продолжение трех месяцев его отсутствия, безмерно грустила и скучала, а когда Павел приехал, она
до сумасшествия обрадовалась ему и чрезвычайно сконфузилась.
— Знаю, что вы давно стыд-то потеряли. Двадцать
пятый год с вами маюсь. Все сама, везде сама. На какие-нибудь сто душ вырастила и воспитала всех детей; старших, как помоложе была, сама даже учила, а вы, отец семейства, что сделали? За рабочими не хотите хорошенько присмотреть, только конфузите везде. Того и жди, что где-нибудь в порядочном обществе налжете и заставите покраснеть
до ушей.
Я требую также, чтобы не печатать „Предуведомления“ к
пятому изданию „Ревизора“: ибо все это с начала
до конца чушь, дичь и нелепость, и если будет обнародовано, сделает Гоголя посмешищем всей России.